Записки военного врача, участника обороны Севастополя
Часть II
Продолжение публикации от 03 марта 2020. Начало: http://sevfizdispan.ru/309-voenvrach-ivan-shkvirya-zapisi-1941-goda.html
Военврач И.В. Шквиря свидетельствует:
«Примерно до мая 1942 года в обороне было относительно спокойно, наблюдались отдельные, небольшие бои. Но в мае противник, по-видимому получив подкрепления, активизировался и стала заметна его подготовка к очередному штурму города. Этому способствовало, главным образом, ухудшение нашего положения на Керченском направлении.

К этому времени наш дивизион пополнился новыми батареями, одна из которых была сформирована за счёт орудий, снятых с крейсера «Червона Украина», а вторая, имевшая на вооружении одно 130 мм. орудие и несколько 45 миллиметровых, была передана нам для борьбы с танками, и располагалась на 10 остановке Балаклавского шоссе. Связь с батареями приходилось поддерживать только в вечернее время, да и ночью проехать бывало не безопасно.
Вот характерный случай, произошедший весной 1942 года: мне необходимо было побывать на батарее, которая находилась у входа в Балаклавскую бухту. Выехали вечером на двух машинах – одна санитарная, вторая везла боезапас. На правом берегу бухты перед Балаклавой, шум наших машин засёк наблюдатель, и тут же по машинам немцы открыли огонь трассирующими пулями. Несколько пуль попала в машину с боезапасом, мотор заглох и машина остановилась. Мне удалось на своей санитарной проскочить опасное место и благополучно доехать до батареи.
Обратно пришлось ехать тем же путём, поэтому помчались на большой скорости, и вернулись благополучно. Позже на эту батарею ездил на лошади, которую мне отдал один из командиров полков, который был брошен на оборону участка в районе Итальянского кладбища и Сапун Горы…
С каждым днём кольцо блокады сжималось, город всё больше разрушался, а улицы превратились в груды камней. В центре нетронутыми остались только два здания – почта и, напротив её, церковь.
Передовая линия обороны была совсем близко от наших войск, фашисты уже били прямой наводкой по городу и всем объектам. Наши отвечали уже очень редко. В июне 1942 года фашисты решились ещё на один штурм. 2 и 3 числа бомбили наши подразделения массированно – и с земли и с воздуха, и от частых разрывов день превратился в вечер, кругом один дым и грохот.
3 июня в 12 часов мне позвонил с командного пункта командир части и сказал, что с батареей, которая была расположена на 8-й остановке Балаклавского шоссе, потеряна связь. (Речь идёт о той самой 19-й батарее). На эту батарею было сброшено несколько бомб с самолётов. Он сказал мне, что не приказывает мне выезжать туда, но если я поеду, то по пути надо захватить с собой дублёра командира батареи, взять его с другой батареи.
Я решил ехать, во что бы то ни стало. Надел каску, взял врачебную сумку и одного санитара, машину, и выехал на батарею, захватив с другой батареи лейтенанта Латвинова. Подъехав к батарее, увидели груды развалин совхозных зданий и услышали над нами гул самолётов. Немецкие стервятники из пулемётов продолжали обстреливать землянки, где находился личный состав батареи. Короткими перебежками, припадая к земле, я и санитар добрались до землянок батареи. Завидя нас матросы начали кричать, чтобы мы быстрее бежали к землянке командного пункта.
Подбежали к КП батареи, увидели заваленный землёй от взрыва вход.
Оказалось, что более часа личный состав не мог приступить к спасательным работам и отрыть завал из-за непрерывной бомбардировки и обстрела с самолётов противника. Вызвав фельдшера батареи Тарасова Ф., который никак не мог прийти в себя с перепугу, привёл его в порядок. Приказал личному составу отрыть землянку КП, и, открыв вход, начали вытаскивать пострадавших – их было семь человек.
Командир батареи капитан Драпушко М. С., комиссар батареи ст. политрук Казаков Н., старшина связи т. Петренко, два телефониста, один радист и писарь были без признаков жизни, часть из них была в противогазах.
Быстро погрузив в машину пострадавших, мы выехали с территории батареи. Отъехав немного в относительно безопасном месте осмотрел пострадавших воинов и попытался оказать им помощь, но безуспешно. Через 15 минут мы домчались до госпиталя, располагавшегося в бывшем Георгиевском монастыре на мысе Фиолент. Быстро подняли всех в операционную, но, не смотря на все усилия медицинского персонала во главе с профессором бригадным врачом т. Громаном, оживить никого не удалось. Смерть наступила от отравления пороховыми газами.
По приезду в часть я доложил о случившемся командованию; через два дня, забрав погибших товарищей, похоронили их в воронке от разорвавшейся авиабомбы в районе 19-й батареи на мысе Фиолент. Хоронили, обернув в простыни, т.к. в такой обстановке не могли сделать гробы…»
«С каждым днём становилось всё труднее. Личный состав на ночь не раздевался, офицеры были постоянно во всеоружии – пистолеты и гранаты были всегда с собой. Эвакуация раненых прекратилась.
Последним из крупных надводных кораблей, прорвавшийся в Севастополь, был лидер «Ташкент», принявший на борт более 2500 раненых солдат, матросов и офицеров, а так же часть населения города – женщин и детей.
К середине июня 1942 года противник занял Мекензиевы горы, подошёл к совхозу Софьи Перовской и окружил 30-ю батарею береговой обороны, где начальником санслужбы был наш однокурсник т. Прагер А. Батарея не сдавалась, а в одну из июньских ночей часть её личного состава во главе с интендантом 3 ранга прорвалась к городу, вырвавшись из кольца окружения. Большинство же осталось в патернах батареи и боролась до последнего патрона, а затем герои подорвались, не сдавшись врагу. Так погиб и военный врач т. Прагер».

Подготовлено по материалам сайта: https://www.proza.ru/2015/12/20/1970